Капитуляция

В этом году снова сложилось так, что в день рождения моего старшего я был далеко от Москвы. Вчера ему исполнилось одиннадцать. Я написал ему смску, поздравил, но в ответ — тишина. Поскольку на ныне пользуемом мной телефоне отсутствуют отчеты о доставке смс адресату, я находился в полном неведении, получил ли он мое сообщение, тем паче, отправленное из другой страны. Зная, что с техникой сынуля дружит и своим девочкам шпарит смски только в путь, вечером я решил перестраховаться и позвонил ему.

 — Савва, ты мою смску получил?
 — Получил…

Нда. Голос, как всегда, полон безразличия.

 — А чего не ответил?
 — А я в школе был, на уроке.
 — А после школы что? Не судьба была написать?
 — А чего писать то? Я прочитал, ну и все…
 — А просто элементарное спасибо сказать?
 — Ну, давай сейчас скажу…

Тут я не выдержал, и высказал все, что думаю по этому поводу.

 — Если честно, то ни спасибо мне твое не нужно и говорить теперь у меня с тобой нет никакого желания. Покедова.

Я закончил разговор и погрузился в состояние полнейшего уныния. Мне отчетливо стало понятно, что сын мой неблагодарное хамло, идущий по тому же пути развития, что и его родственник с материнской стороны, амбициозный и ничтожный человек (хотя не бесталанный), в двадцать с лишним лет живущий на шее у матери и считаюший, что Вселенная крутится и должна крутиться вокруг него.

Стать таким же — это самое страшное, что могло случиться с моим сыном, и похоже на то, что именно это с ним и случилось. Не похож он на меня — да и ладно, переживу, но ведь есть в той семье два нормальных мужика как образец для подражания, можно же было равняться на нормальных людей, а не на какого то выродка. Я не гомофоб, однако считаю, что мужик должен жарить теток, делать себе подобных и растить их, а быть педиком последнее дело; но чем быть таким, как мой бывший родственник и каким может стать мой сын, так лучше б уж что один, что другой, были бы педиками, ей-ей…

Тема саввиного воспитания — это уже лет семь как самый больной вопрос в моей жизни, и по этому поводу можно написать о-о-очень много. Но главное, что я сейчас понимаю, что тысячу раз была права моя нынешняя супруга: главная проблема в воспитании Саввы — это отсутствие уважения к старшим.

Все эти годы я считал, что самая лучшая форма отношений между отцом и сыном — это дружеские отношения. И у меня были веские основания так полагать. Например, в моем доме всю мою юность и  после моей демобилизации из ВС жила семья, папа, мама и сын. И я почти никогда не видел отца отдельно от сына, они вместе утром шли в школу; потом, когда сын поступил в институт, они и возвращались домой вместе, по вечерам мы частенько в одно и то же время, оставив машины в соседних гаражах, возвращались домой. И мне казалось, что это настоящие друзья, с одними и теми же интересами, и им комфортно и весело в обществе друг друга. Возможно, я ошибаюсь, но я думаю, что это тот самый случай крепкой мужской дружбы.

Я очень люблю читать в ТВ-парке одну рубрику, интервью с кем нибудь из популярных ныне соотечествеников, в основном людей кино, шоу-биза и спортсменов. А верность этому журналу я храню уже около пятнадцати лет, стало быть, уж сотни полторы таких интервью прочитал. И вынес из них, что у большинства этих людей были именно дружеские отношения с родителями и во многом именно эта дружеская поддержка помогала им найти себя и добиться желаемого, за что каждый из проинтервьюированных отвешивал своим родителям земной поклон.

Я не стремлюсь к тому, чтобы вырастить вундеркиндов, миллионеров и героев светских хроник. Я не люблю, когда меня благодарят и не жду благодарностей от своих детей. Мне хотелось бы только, чтобы дети мои были счастливы. Были порядочными людьми, ну, знамо дело, такими, как я; где ж найти человека порядочнее? Занимались бы любимым делом. Естественно, такие варианты, как счастье в картонной коробке на вокзале и собирание бутылок как любимое дело, не рассматриваются. Если смогут меня отправить коротать пенсию на Фиджи — тоже, конечно, не откажусь. А нет, так нет, мне мало что от жизни надо, по крайней мере, пока.

Однако некая корысть в моих отношениях с детьми, конечно же, присутствует, я хотел бы кое чего с них поиметь; в конце концов, мы ведь рожаем детей своих в том числе и для себя. Так вот, мне хотелось бы видеть в их лице друзей и самому быть им другом.

Таким другом, пока единственным, для меня сейчас стала Василиса. Я и раньше поражался ее рассудительности и недетской сообразительности, а уж сейчас, проведя с ней эти две недели на море, так и вовсе в восторге; как хорошо, что мы еще неделю здесь будем! Мне безумно интересно с ней общаться, она очень внимательно слушает и все прекрасно понимает, и самое интересное, рассказывает мне вещи, которые я и сам не знал!

Есть, правда, маленький секрет: во всем повинно «Детское радио», именно там помимо сказок и песенок вещают вполне научно популярные факты на доступном ребенку языке. При всем этом барышня она весьма своенравная, и я ожидал серьезных проблем в общении с ней, тем более, она первый раз в жизни без тех, кого она видит каждый день, без мамы и бабушки, и не день-два, а три недели. Однако все оказалось гораздо лучше.

Правда, Василиса все равно воспитана не так, как мне хотелось бы; будучи воспитанным и умным ребенком, она все таки эгоистка, и это всплывало в ее поведении на протяжении всего отпуска, но тут уж мне некого обвинять, кроме как себя самого, в отличие от родственников сына, никто и никогда из василисиной родни не чинил мне препятствий в общении с ней, мне всегда был рады в ее семье, и все было в моих руках. Свой шанс я упустил.

Но это уже другая история. И я надеюсь, что когда Женечке будет те же шесть лет, что сейчас Василисе, мне будет с ней также интересно, и с Ильей очень надеюсь быть хорошими друзьями и наше общение не будет ограничиваться общими фразами, сводящимися к общему смыслу «все хорошо, отстань от меня».

А пока… Пока есть Савва, в воспитании которого я потерпел полнейшее фиаско, хотя когда то мне казалось, что нет ничего проще, чем подружиться с собственным сыном. Однако, все оказалось гораздо сложнее, тут сказался и развод с его мамой, и то, что общение наше с ним было сведено к минимуму, и гены — ведь моего в нем, к сожалению, очень мало. Быть может, поэтому он не чувствует во мне родственную душу и нет в нем желания общаться со мной. Впрочем, саввина мама сетует на то же самое в его отношении к ней.

Кто то может выдвинуть контраргумент, дескать, а ты то в десять лет сильно шел на контакт с родителями? А я с чистой совестью отвечу: я был готов к нему и мне, как раз таки, очень не хватало разговоров с родителями, которые я сейчас чуть ли не силком навязываю Савве. И вообще, начал развивать эту мысль и понял, что это отдельный пост, вот он.

Знаю, что сын почитывает мой блог, и ведь даже не знаю, зачем; не сомневаюсь, что и эту запись прочитает, но это абсолютно ничего не изменит в наших с ним отношениях, ни слова он мне не скажет, потому что вероятнее всего, что ему просто плевать, что я чувствую и думаю. Он может как угодно долго не звонить и прекрасно себя чувствовать, приходить в квартиру моих родителей и рубиться там в свои любимые стратегии, и позвонить мне лишь в том случае, если игра заглючит или винда даст какой то сбой.

Может быть, уже и это хорошо и надо этим довольствоваться и пользоваться, но меня тошнит от этих звонков. Потому что я знаю сценарий: начинаются они с уверений в том, как он по мне соскучился, затем вопросов, не смогу ли я именно сегодня к нему приехать; но стоит копнуть глубже, как выясняется, что нужен я лишь для того, чтобы устранить вышеупомянутый глюк. Как только компьютер снова в порядке и снова можно играть, Савва забывает и о моем присутствии, и о том, что я приехал ради него с другого конца Москвы.

Пару раз я уже попадался на этот фокус, но сразу понял, что сынуля уже очень хорошо усвоил науку манипуляции близкими людьми. И теперь я окончательно встал в тупик, потому что не вижу никакого смысла в общении с человеком. Разговаривать с ним не о чем, разве только выслушать подробности того, как он прошел новый уровень в игре, а в школе «все нормально», «нового ничего». И уж узнать, что он чувствует и что думает так это вовсе непосильная задача; сам же он слушать ничего не будет, другие люди и их интересы его мало заботят. Остается лишь ждать, что когда то он сам созреет пообщаться.

Загвоздка лишь в том, что будут ли у нас к тому времени общие интересы и нужно ли будет уже лично мне это общение? Может быть, он придет ко мне когда нибудь и спросит: папа, что бы ты сделал на моем месте, как мне поступить? Что ж, тогда я буду считать, что сын у меня все таки есть и с радостью ему помогу.

Если у него даже такой надобности во мне не возникнет, то я получу, пожалуй, еще одно подтверждение моей давней уверенности в том, что дочки гораздо лучше сыновей. Сколько помню себя — мечтал о семье и детях, и мечтал только о дочках. А с пацана какой спрос? «Спасибо, что дали жизнь, родители; попер я вершить великие дела, даст Бог — свидимся».

И все таки даже от сына не того я ждал, потому что я не такой. Родители — самое дорогое, что у меня есть. Хотя, не скрою, уважения к старшим в классическом понимании нет и во мне, у меня даже в двадцать лет с трудом получалось называть людей на «вы» и по имени-отчеству. Но я всегда уважал людей, если они того достойны, независимо от возраста, а если дяде Пете было 60 лет и он был в три раза старше меня, но при этом полнейший долбо*б, то с какого хрена бы мне его уважать?

И, как минимум, я умею слушать людей, прислушиваюсь к их мнению и уважаю чужую точку зрения, если, конечно, она не абсурдна. А это очень немало, и в том, что с моим воспитанием все не так уж плохо, я убеждался не единожды, когда люди сами тянулись ко мне и искали общения со мной. Умеющих слушать, на самом деле, не так уж много.

А в моем сыне, увы, пока ни уважения, которое не позволяло бы ему нагло игнорировать вопросы, которые ему задают или просто пытаются с ним заговорить; ни моего умения слушать и понимать, о чем с тобой говорят; ни хоть чего то, что лично меня радовало. Толку с его четверок и пятерок, если он вырастет говнюком? По мне лучше добрый двоеШник, чем гнида-отличник.

И, кстати, возвращаясь к рубрике в ТВ-парке, немало тех самых проинтервьюированных людей не блистали «пятерками» и не были примерными и прилежными учениками.