В начале этого тысячелетия… Эх, красиво сказал, но в таком временнОм промежутке надо быть все же поточнее; скажем так: в первые годы этого тысячелетия, самые разгульные годы в моей жизни, как то в очередной раз напились мы с Сережей Денисовым и заночевали у него дома. На следующий день, как водится, нам было дурно, от спиртного воротило, а поскольку был выходной, надо было себя как то отвлечь, и мы поехали на футбол.
Это пролог, а сама история имела место быть на стадионе «Торпедо»; отсюда, собственно, и ее название. Выпив с Серегой перед матчем по паре пива, не пьянства ради, но исключительно в целях поправки здоровья, мы пошли на стадион.
В одном ряду с нами сидела барышня, по всей видимости, с супругом (впрочем, так оно и оказалось). Барышня была недурна собой, ей даже не удалось скрыть свою красоту под несколькими слоями мэйкапа, или, как кто то ловко подметил, «штукатурки», как ее Серега сразу и прозвал. Заметив, что я ее разглядываю, барышня пару раз состроила мне глазки, но на этом флирт и закончился, оно и понятно, строить глазки за спиной мужа небезопасно.
Близился перерыв, и я пытался сообразить, как же мне устроить знакомство. Как ни крути, это было нереально, разве только если сначала познакомиться с мужем, но это не входило в мои планы. Оставался единственный вариант — оставить барышне номер своего телефона и понадеяться на то, что я чертовски ее заинтересовал. Я выдрал из записной книжки листок, написал на нем номер и имя и стал дожидаться перерыва.
Свисток судьи, возвещающий о конце первого тайма, и народ встает, дабы посетить WC, покурить и перекусить. О, нет… Барышня встает вслед за супругом и направляется к выходу с трибуны. Значит, улучить момент, когда она останется в одиночестве, не удастся. Мгновенно зреет новый план: пара движется к выходу мимо наших с Серегой мест, и, поскольку первым идет спутник, у меня есть доли секунды, чтобы вложить барышне в руку в восьмеро сложенный листок с номером телефона. 10, 9, 8… сердце бьется, наверное, как у Гагарина перед стартом. 3, 2, 1… я ловлю руку барышни, пытаюсь впихнуть в нее бумажку, она то ли сопротивляется, то ли еще что, но между нами за эти доли секунды происходит некое подобие борьбы на ладошках. Еще несколько секунд, и я, оценивая вид на барышню сзади, с ужасом понимаю, что листок остался в моей руке. Как же это могло случиться, я же был уверен, что сумел осуществить задуманное! Теперь неизвестно, в какой последовательности барышня и кавалер будут возвращаться, да и не зайдут ли с другого выхода, а уж по окончании матча в толпе подобраться и вовсе нет шансов. Раздосадованный, я раскрыл ладонь, дабы выбросить ставший ненужным листок.
Но что это? Это вовсе не моя бумажка. Ничего не понимаю. Машинально разворачиваю листок, и… что же я вижу? На листке губной помадой написаны десять цифр и слово из трех букв — «Оля». В растерянности я молча показываю этот листок Сереге, ранее оповещенному мною о моих планах, и тот начинает хохотать:
— Ну, вы оба и ловкачи! Нашли друг друга!
В течение второго тайма мы с Олей-Штукатуркой обменялись парой многозначительных взглядов и продолжили просмотр матча в обычном режиме.
Еще один забавный момент: спиртное на стадионе не продавалось ни под каким видом, а под конец матча мы увидели двух счастливых краснорожих мужиков, размахивающих двухлитровыми пластиковыми бутылками с пивом.
— Мужики, — гаркнул я, — как вы пронести то умудрились?
— Пронести? — заржали мужики, — мы у омоновцев купили!
Через несколько дней я позвонил Штукатурке и без особого труда зазвал к себе в гости. Ничуть не смущаясь, по пути ко мне домой она на всю маршрутку рассказывала мне о муже и детях. Отношение к этой интрижке у нее было абсолютно мужское, одноразовый перепих и не более того. Потом мы еще пару раз созванивались и на этом общение закончилось.
Но это было потом. А после матча мы с Серегой дошли до Пролетарской, и решили опять же ради поправки здоровья испить в подземном переходе по бутылочке пива. Но только по одной! Бутылочки были быстро выпиты, а расходиться не хотелось. Мы взяли еще по одной, и еще… все как в мультфильме про визит Винни Пуха к Кролику. После второй бутылочки Сережа глубокомысленно изрек:
— А состояние то… того… неуклонно улучшается!
Мы дружно посмеялись и после каждой новой бутылочки придумывали очередное прилагательное для нашего «неуклонно улучшающегося» состояния, неукоснительно, безудержно, бесповоротно…
