41665

Не знаю, что заставило меня так неожиданно и сильно заностальгировать. И не по первой любви, не по первому году учёбы в институте или о чём нибудь еще светлом и приятном, случившемся четверть века назад, а о самом тяжёлом периоде в моей жизни, длившемся два года — о службе в войсковой части 41665 Краснознамённого Туркестанского Военного Округа. Вестимо, причина в том, что на днях отправил двух друзей сына в армию, Антошу так и вовсе в прямом смысле отправил, после долгих разговоров за жизнь решили мы с ним, что надо сходить, послужить, проветрить мозги, благо сейчас это «счастье» уже не на два года, а на один. Как духовный наставник был приглашён своим «послушником» на проводы, опять был единственным из тех, «кому за 20», но, слава богу, сединами своими через полчаса уже никого не смущал, вписался :-D

Что ж, рассекречу теперь военную тайну (да и не тайна это уже вовсе с нынешними технологиями) давно уже не существующего государства. На снимке гарнизон, в котором я провёл два года, с декабря 1989 и почти по декабрь 1991, в котором Союз был успешно распилен Ельциным, Шушкевичем и Кравчуком, через девять дней после моего дембеля. Впрочем, если чистым временем, то не два года: полгода из них чистым временем, как минимум, я провел в караулах на ядерной ракетной базе километрах в тридцати от части. Долго искал часть на карте, помню лишь, что была она неподалёку от курорта для советских граждан, страдающих от почечной недостаточности (среди сослуживцев было высшим пилотажем зацепить тёлочку из этого санатория, для чего предпринимались самовольные отлучки из части, именуемые походами «на почки»), вот вокруг него по карте и рыскал, и когда понял — вот она, вот она, моя родимая! — чуть не разрыдался от нахлынувших эмоций. Всё та же, что и в 1991-м, почти всё на месте!

Тоска по тем двум годам свалилась как снег на голову, и уже несколько часов свербит мозг и рвёт душу мысль — эх, как бы хорошо было туда съездить! Мысля эта уже неоднократно посещала меня и раньше, но теперь я точно знаю, что когда нибудь её реализую. А уж когда изучил этот отчёт, так и вовсе убедился, что оно того стоит. Одно только смущает, судя по космоснимкам, на территории бывшей 41665 базируется войсковое подразделение Аркадага, как именуют туркмены своего нынешнего президента. Ну вот, к примеру, на нашем бывшем стадионе ныне выставка военной техники:

Это, конечно, ещё не свидетельствует о том, что здесь по прежнему базируются военные, но есть ещё название автобусной остановки, на гугл-картах звучащее не иначе, как «воинская часть», это видно на первом фото, но и оно могло остаться ещё с советских времён. Так что чорт его знает, что там сейчас на самом деле.

А вот ниже и сама часть в подробностях. Ровно 25 лет назад, 29 ноября, в отутюженной «афганке» и крутых на тот момент армейских берцах, которыми ныне уже никого не удивишь, получив благословение начштаба, покинул я расположение части и сел на поезд до Ашхабада, из которого потом другим поездом трое суток ехал до Москвы со смурной десантурой, с которой запивал водку сгущёнкой — те ещё воспоминания! — и было это, повторюсь, четверть века назад, но до сих пор помню почти всё, где и что было на территории гарнизона. Нет на карте только трёх «шайб», были у нас такие круговые сортиры на улице, в которые было просто страшно заходить, летом от жужжания мух казалось, что перепонки лопнут, и в которых, измученный жутким поносом от местной воды, награждавшей многих желтухой, что в Туркмении как чихнуть, просидел я в позе орла не один час. И еще не могу понять, где та самая водокачка, упомянутая здесь. Должна быть правее офицерского городка, где то, видать, в кустиках запряталась.

Ещё забыл пометить душевые, тоже на улице, они были открытые, ну, в том смысле, что стены отдельно, крыша отдельно. И какой же это был кайф, забежать в свободные перед обедом полчаса в душ, быстро простирнуть белую от соли хэбэшку (мы так сильно потели, что высыхая на солнце, форма на спине из цвета хаки становилась белой), ополоснуться самому, высушить форму за оставшиеся пятнадцать минут, а солнце палило так, что плотный армейский хлопок за это время полностью высыхал, и выйти чистым и постиранным на построение на обед. Про жару, кстати, отдельная история. И да, именно в душе, намывая перед отбоем чресла, в августе 1990-го я услышал от питерского Сани Фёдорова — упс, имя-фамилие сами по себе всплыли в памяти! — страшную, дикую до невозможности новость, в которую все мы долго не могли поверить:

— Серёга… Цой погиб… Разбился на мотоцикле, вроде…

А ещё надо будет написать про чпок (а ну, кто знает не гугля, что это такое?), про нашего особиста, и про склад, из за которого я чуть не загремел в дисбат; это тоже три отдельные истории, а может потом просто в эту статью допишу. А ещё про плац, как офицеры проводили со мной психологический прессинг, посадив на стульчик в тенёчке наблюдать, как моя рота после бессонных суток в карауле марширует строевым шагом по плацу под обжигающим белым солнцем пустыни; ждали, что я струхну и сдам им своего. А, и кстати, и про предысторию, как мне пришлось выбирать между люлями от «дедушки» и от своих парней, отличная армия всё таки была школа по выживанию!

Вспоминая всё это, полез искать сослуживцев в соцсетях. Ни-ко-го… Кроме тех, кто давным давно сами меня уже нашли, по пальцам одной руки сосчитать. Нашёл только начштаба, бравого тогда подполковника, под началом которого прослужил полгода в штабе, из которого сбежал потом обратно в роту охраны, к своим, к тяжёлой и боевой, настоящей службе. Правда, последние месяцы перед дембелем ходил уже не в караулы, а заступал дежурным по роте, тоже то ещё испытание было, об этом опять же в этой статье, хоть и считалось, что это элитная служба. А с офицером, летевшим с нашей командой в 1989-м из Москвы в Ашхабад (вот, кстати, не помню, военный был ИЛ-76 или гражданский?), повстречался пятнадцать лет спустя, а теперь уже десять лет назад, вот таким забавным образом, в бане в Туле.

И еще нарыл, фото однополчан, с которыми не знаком, но один год, 1990-й, пересекались, наверняка неоднократно сталкивались в столовой и на плацу, но да разве всех запомнишь, пара тысяч срочников за два года побывало в расположении, а я из своей то роты десяток-два от силы вспомнить могу. Вот, собственно, искомое фото, сделанное в нашей части, из архивов незнакомого мне однополчанина:

Да, именно такими мы и были. Панама, форма-«афганка» с официально разрешённым апашем, берцы, ну и если мы в карауле, как на этом фото, то на ремне штык-нож и подсумок со снаряжённым тридцатью 5.45-го калибра патронами магазином, а второй магазин примкнут к «калашу» на плече. Кстати, за такое фото запросто можно было загреметь на «губу», но русского человека запреты ведь только раззадоривают, не так ли? :-D Иначе этого фото не было бы сейчас здесь. И, кстати, могло бы быть и другое фото: парни моего, 1989 года призыва, из Питера и из Подмосковья — Балашиха, Егорьевск, Видное — на той самой ядерной базе, на нашем родном караульном «Урале», со штык-ножами в зубах и АК-47 через плечо, если бы автор этих строк, принимавший участие в фотосессии с помощью чудом провезённым в караул фотоаппаратом и заслуженно считавшийся фотоэкспертом, спросонья не ответил утвердительно на вопрос:

— Дуб, в фотике плёнка в кассете?

Ну, кто помнит аналоговую фотосъёмку, знает, когда плёнку нужно доставать в кромешной темноте, а когда не обязательно. И когда мой сослуживец, кажись, егорьевский Саня Ботов, или Ромка Дикий из Питера, открыл фотоаппарат, в котором оказалась плёнка без кассеты, я зажмурил глаза и захотел оказаться в этот момент где нибудь в тайге, тет-а-тет с голодным амурским тигром, а не в одном кубрике с пацанами, 36 кадров с которыми на шосткинской плёнке запалил солнечный свет. Думал, прикончат прямо в койке :-D Но никто и слова не сказал, хотя мне до сих пор за этот косяк охота себе по щам надавать, такие были клёвые фотки, эх!

Ну и напоследок вот ещё статья про то замечательное время и сопутствующие ему запахи и звуки, навсегда въевшиеся «под кожу». И вот таким тогда, если не путаю, в мае 1990-го, был я. Такими, в парадной форме, нас фоткали для фотоотчётов матерям нашим:

Съезжу в Байрам-Али. Обязательно съезжу. Думаю, для такого человека — не в том смысле, что великого Дубова, а ветерана КТуркВО — сделают исключение, даже если воинская часть так и осталась на месте дислокации нашей ПРТБ, и пустят на территорию, ещё и селфи со мной делать будут :-D Кстати, в советские времена туркмены очень хорошо относились к русским, проживавшим на территории Туркмении, ну или, по крайней мере, в Байрам Али и Марах, а к солдатикам так и вовсе были благосклонны, на рынке всё бесплатно давали, но только если предварительно поторгуешься, да и по улице идёшь бывало — зовут в гости, дескать, заходи, солдат, перекуси, выпей, если хочешь.

Эх, что ж так накрыло то? Прям рвётся душа туда, старею, что ли… И сейчас даже не верится, что целых два года провёл я, практически безусый мальчишка, в нескольких тысячах километров от родительского дома, под палящим солнцем, в песках, среди всяческих шакалов-скорпионов (на стене караулки поймали даже один раз жуткого, и чёрного, как уголь, тарантула), ходил «через день на ремень» на боевые дежурства с заряженным «калашом». И это было очень, очень круто, очень по мужски. Может, потому туда и тянет. Нет, не зря я добровольно решился отслужить, не зря. Слава Аллаху и Минобороны :-)