Всё-таки гадкое чувство, как ни крути. И прошу не путать с состраданием.
В 1999 году моему первенцу был годик. Собрались мы с моей тогдашней супругой в гости к моему товарищу. Мой начальник подогнал мне «кенгуру», сконструированный по принципу станкового рюкзака. И в эту самую конструкцию погрузил я Савву, закинул оную себе на плечи и вышел на улицу, ожидая супругу, которая наводила марафет перед выходом на люди. Сынуля, накормленный и тепло одетый, разомлел на свежем воздухе, и уснул. Вскоре выскреблась моя супруга и вопросила:
— Ну, поехали?
После чего её взор упал на мирно спящего отпрыска. Недолгое замешательство, и лицо её покрыла маска траура. По-моему, даже слёзы навернулись. Жутко испугавшись, я вопросил её о причине такой резкой смены настроения.
— Бедненький… Мне его так жалко! Может, не поедем никуда?
Что же могло так резко испортить настроение моей супруге? Я повернулся в профиль, дабы осмотреть свой божественный облик, и увидел в своём отражении в стекле подъезда, что Савушка спит, полностью обмякнув, свесив голову, как неживой, и полностью расслабившись. Действительно, зрелище то ещё, эдакий трупик. Но разве будет спать человек, если ему неудобно это делать или что-то мешает спокойному сну? Эту мысль я и попытался донести до своей супруги. Но тщетно.
— Мне его жалко! Пойдём домой и положим его в кроватку!
Сопротивляться было бесполезно. Мы никуда не поехали и вернулись домой. Тогда я, было, засомневался в своей правоте, ведь у меня никогда не было соратников в вопросе воспитания детей, все, кто окружал меня, считали, что ребёнок должен постоянно жрать и потом какать красивыми какашками, а в остальное время спать, причем только в кровати и одетый так, словно в комнате ниже нуля, ему постоянно должно быть тепло, что достигается укутыванием зимой в три пелёнки, двое тёплых штанишек, ватное одеяло и стёганое покрывало поверх коляски, а летом минус одна пелёнка, одни штанишки и стёганое покрывало. Это серьёзно, без преувеличений.
Однажды моя супружница, на пару с моей матерью, по обыкновению укутали Савву в десяток пелёнок, в квартире, где тогда хорошо топили и температура не опускалась ниже 28 градусов по Цельсию, и уехала в институт, она училась на вечернем отделении. Я сказал матери, что мы легли спать и нас нельзя беспокоить. Затем я застелил щель под дверью, чтобы в квартиру из нашей комнаты не дуло, и открыл окно. За считанные минуты температура в комнате упала с 28 до 16 градусов (на улице было около минус двадцати).
Потом я закрыл окно, приоткрыл форточку, дабы удержать температуру на том же уровне, и оставил сына спать под одной лишь лёгкой простынкой. И первый раз за несколько месяцев я провёл несколько часов в обществе младенца, спящего без задних ног, без единого вскрика, кои сопровождали нас все предыдущие месяцы. Просто потому, что впервые ему не было жарко.
Когда я распаковывал Савву, четверть его кожи была похожа на ту, что бывает у взрослого человека на конечностях после долгого распаривания, в бане или в ванной. По умному это называется потница. Но для русской мамы это считается нормальным. Моя бывшая тёща любила ввернуть фразу «пар костей не ломит», когда заходил разговор о том, как одеть ребёнка. И даже после купания мы бегом несли ребёнка на кухню, по какому-то непонятному принципу натопленную газовой плитой чуть ли не до 40 градусов, чтобы затем упаковать его в десяток пелёнок, и укладывали спать.
Бог мой, бедные мы, с такими матерями, и бедные наши дети с такими бабушками! Разве кто-то в состоянии совладать с бабушкой? Бабушка — это человек, который «прожил вдвое больше тебя, дурака», и знает «о жизни гораздо больше, нежели ты». А если ты пытаешься отстоять свою точку зрения, то бабушку кидает в истерику, она верещит, как потерпевшая, и неважно, что здесь же присутствует твой новорожденный ребёнок, и в конечном итоге именно тебя обвинят, что ты сделал его нервным.
Разве в такой обстановке можно позволить себе воспитывать ребёнка так, как ты считаешь нужным? Именно поэтому мне приходилось, скрипя зубами, идти на поводу у моих родственников, пусть лучше будет чахлый ребёнок, чем сызмальства никудышная нервная система, покалеченная бабушкиными истериками. Впрочем, если ребенок постоянно плачет от того, что ему жарко…
На самом деле, тема эта бесконечна. Можно вспомнить, как в тридцатиградусную жару мы забирали Женьку из роддома и несли её в лёгком костюмчике и чепчике, который надели скорее от солнца; и это при том, что вместе с нами выписывались другие детишки, завёрнутые в ватные одеяла, а их безумные бабушки с укоризной цокали языками нам вслед.
Можно обратить внимание на молодых мамаш, в изнуряющую жару везущих своих чад в колясках на прогулку в вязаных шапочках и варежках, при том, что сами они одеты в топики, мини-юбки и шлёпанцы.
И всё откуда? От жалости. Ребёночку должно быть сытно, тепло и сонно. Иначе наша, русская мама, и уж тем более бабушка, шибко жалеет ребёночка. И в итоге мы имеем детей с нулевой сопротивляемостью холоду, болезням, жирных, ленивых, а бабушки радуются:
— Ой, какой хороший ребёнок! Ой, как он тепло одет, щёчки красные и пухлые, значит и кушает хорошо! И такой спокойный, никуда не лезет, сидит себе спокойно!
Конечно, сидит. Потому что его закормили вусмерть, ему жарко, его везде катают в коляске и он устал от такой жизни, как в том анекдоте:
— Хотите жить?
— Конечно, хочу! Доктор, а что для этого нужно?
— Нельзя пить, курить и надо ограничить себя в сексе.
— А на хера мне такая жизнь…
