Путч 1993

А ведь на моих глазах вершилась история! Не, ну понятно, что любой, кто был совершеннолетним и дееспособным в 90-е прошлого века, может много чего интересного рассказать, но мне это время особо запомнилось государственным переворотом 1993-го года, или как его модно было тогда называть, путч, по примеру событий ГКЧП от 1991-го.

И по сути дела я был непосредственным его участником, так как застал меня путч в должности милиционера подразделения охраны МВД РФ, центральное здание которого и по сей день находится на Житной, 16, что у метро Октябрьская. Только в 1993 вокруг него не было забора и прохожие спокойно срезали путь по двору и автостоянке МВД прямиком к вестибюлю Октябрьской-радиальной.

В начале октября Москву очень сильно залихорадило: Верховный Совет народных депутатов, доставшийся России в наследство после краха Союза, и его, Совета, рулевые Хасбулатов и Руцкой были объявлены Ельциным нелегитимными, что по сути было новым государственным переворотом, и вышеуказанные товарищи заняли оборону в здании Дома Советов, нынешнего Белого Дома.

3 октября конфликт достиг апогея, в Москве начались серьёзные беспорядки, было объявлено военное положение, а для милиции это означало, что все, с кем удалось связаться при помощи телефонной и телеграфной связи, были обязаны на неопределённый срок прибыть на места несения службы. Таким образом утром 3 октября я, как и многие мои сослуживцы, в свои выходные заступил на бессрочное дежурство.

На заднем дворе министерства в те времена был въезд в подземный министерский гараж, и вот он уже был отгорожен забором; с одной стороны от Казанского переулка, а с другой от посольства Франции на Якиманке, и въездные ворота, которые тогда надо было отпирать и открывать вручную, именовались у нас «зона вэ»; это был один из самых ответственных постов, и в свою смену я обычно нёс службу на нём.

Самое смешное, что я был редкостным разгильдяем, но уже тогда, в начале своего третьего десятка лет умел пустить пыль в глаза, и несмотря на то, что на «зоне вэ» были установлены аж две видеокамеры, дававшие «картинку» в нашу комендатуру, я ни разу не «залетел» со своим разгильяйством, и даже сам замначальника охраны МВД подполковник Курасов однажды забежав на этот пост сказал:

— Та-а-ак, кто тут у нас сегодня дежурит? А-а-а, Дубов?! Ну, тогда я спокоен, и муха не пролетит!

Это при том, что на все три комендатуры Курасов прослыл лютым деспотом и Цербером, и когда я услышал за спиной его голос, меня бросило в дрожь. Так что услышав такое «резюме» я был не то польщён, не то удивлён, но не суть. Суть в том, что когда 3 октября меня «выдернули» из дома, я получил свой ПМ с двумя обоймами по восемь патронов и заступил на дежурство, меня поставили охранять «зону вэ».

Прямо перед центральным входом в МВД, по брусчатке Октябрьской площади, над которой что тогда, что сейчас возвышается бронзовый Ильич, творец Октября, только не 1993-го, а 1917-го года, в сторону Крымского моста прошло несколько совсем немирных колонн с красными флагами, а перед входными дверями внутри МВД тем временем сооружались баррикады из подручных средств: диванов, стоявших в холле первого этажа и прочего, что могла помешать толпе ворваться внутрь.

А я сидел в стеклянной будке возле въездных ворот и ощущал себя красной тряпкой для быка: если бы у кого нибудь возникло желание «линчевать» попавшегося на глаза мента, ему ничего не помешало бы сделать это, сиганув через не такой уж и высокий забор, перелезать через который в мирное время вряд ли кому нибудь пришло в голову, МВД как никак. Но в начале октября 1993-го такое запросто могло случиться.

И если бы случилось, то для меня это могло закончиться самым плачевным образом. Поэтому когда я увидел разгорячённую краснознамённую толпу, топающую по переулку в направлении подконтрольных мне ворот «зоны вэ», мне стало категорически не по себе.

Если бы я был вооружен прекрасно знакомым мне со времен караульной службы в ВС СССР АК-47 с двумя полными магазинами, то напугать и остановить толпу несколькими короткими очередями шансы были, а вот с моим ПМ с четыре раза меньшим боезапасом… Поэтому едва завидев толпу я сразу же позвонил в комендатуру и доложил о ней.

— Ну, ты разберись там своими силами, — как сейчас помню, дословно именно так ответил мне дежурный комендант и дал «отбой» моему звонку. Мне кажется, именно в этот момент, когда я сползая со стула в будке, чтобы меня не заметила толпа, почувствовал себя пушечным мясом, я разочаровался в своём месте работы, откуда спустя три месяца и уволился.

Ночью внутри забаррикадировавшегося МВД остались только высокопоставленные чины, а всё такое же как я «мясо» выгнали на улицу, оборонять министерство от возможного штурма. Всем было страшно, и будем ли мы живы утром было непонятно. Поэтому мы по очереди бегали в ближайший «ночной» и я, младший сержант, пил водку из горла из одной бутылки с майором, заместителем дежурного коменданта.

Той же ночью была слышна стрельба из автоматического оружия, это была попытка штурма Останкино с ответным огневым ударом ОМОНа. Единственным источником информации было радио, да и то было непонятно, насколько она достоверна; словом, ночь была очень тревожной. Ясность пришла лишь утром, когда мы залезли на крышу министерства и смотрели, как танки обстреливают Дом Советов.

До сих пор отчётливо помню, как на его стенах «вспыхивали» белые бутончики разрывов танковых снарядов, а звук доносился до нас лишь через несколько секунд, с положенным ему скоростью распространения в воздухе опозданием. Ощущения принадлежности к эпохальному событию не было, зато хорошо помню чувство облегчения — фух, пронесло…

Спустя пару месяцев охранял я на «халтуре» ресторан «Сирена» на Большой Спасской улице, и столкнула меня судьба на этой халтура с одним парнишкой; также как и я в охране МВД, он служил перед октябрьскими событиями в охране Дома Советов. Её начальник, когда в Москве начались беспорядки, отдал приказ сохранять нейтралитет и охранять оружейную комнату от нападения, не более того.

Милиционеры подразделения охраны, в котором служил мой новый знакомый, благополучно пережили все две недели того кризиса, без потерь и участия в боевых действиях, и утром 4 октября 1993 года вместе со всеми, кто эти две недели безвылазно гужевался в Доме Советов, выскреблись наконец на свет божий и тут началось самое интересное, какая то комедия абсурда братоубийственной гражданской войны между красными и белыми.

ОМОН, «воевавший» на стороне победивших ельцинистов, построил в одну шеренгу милиционеров из охраны Дома Советов, и словно каким то предателям пообрывал им с формы погоны и петлицы. А люди просто выполняли свою задачу, ничью сторону не принимали, ни в каких перестрелках не участвовали, и зачем нужен был этот фарс — совершенно непонятно.

Интересное конечно было время, эти девяностые, страшное и интересное, и как в этом случае с отрыванием погонов, порою абсурдное. Но мы его слава богу пережили, и теперь есть что вспомнить.