Рылся сейчас в своих архивах в поисках скана какой то древней фотографии, наткнулся на серию снимков, запечатлевших весьма яркий для меня январь 1993-го года, и сердце защемило. То был месяц, в котором я убыл в первый в своей жизни отпуск. Отпуск из тех, про которые очень точно говаривал мой папенька, служивый подполковничьего чину:
На дворе январь холодный
Едет в отпуск Ванька-взводный
Солнце жарит и палит
Едет в отпуск замполит
Как служащий бюджетной организации, я и был тем самым январскоотпускным «Ванькой-взводным», но тогда всё для меня сложилось не так уж и плохо. И поехал я от работы в ведомственный дом отдыха под Лугой, что в трёх часах езды электричкой от северной Пальмиры.
Ну и как за мной водится, оффтоп: от тех немногих, кто почитывает мой альварес, уже не в первый раз слышу, дескать, я живу прошлым и о нём и пишу. Даже если это и так — а это не так, у меня немало статей о том, что случилось вот-вот, намедни или в прошлом году — так ли это плохо? Я накопил немалый жизненный опыт, у меня куча воспоминаний, и слова «мемуары» в моём возрасте уже можно не стесняться. Само собой, в моих мемуарах нет ценности для тех, кто не знаком со мной и не является персонажами моих опусов, но меня это ничуть не волнует. Те, кто мною запечатлён — довольны, посему идём дальше.
В день моего заезда в доме отдыха из отдыхающих были ещё три человека, для меня тогда глубоких старика, а лет им всем тогда было меньше, чем мне сейчас. Да-с… Но всё изменилось на следующее утро, когда на завтраке к моему столу подсадили двух студенток из Питера. Какими ветрами их занесло в заснеженное и тихое захолустье — сейчас уже и припомнить не могу, но факт остаётся фактом, свой первый завтрак в том доме отдыха я провёл в обществе Наташи и Жени. Вот такими мы тогда были, я и Женька:
Мне было 21, Женьке 17. Вечером этого же дня, откинувшись на подушку и затянувшись сигареткой, Женька расслабленно молвила:
— Я сегодня когда за завтраком тебя увидела, сразу себе сказала — этого парня я сегодня трахну!
Именно в тот день я, распираемый гордостью от того, что соблазнил девушку, понял, что бывает так, что мужчина хочет видеть и видит то, что на самом деле ему позволяет видеть женщина. Тогда я подумал, что так «бывает», но на самом деле, понятное дело, так бывает всегда, если женщине хватает на это ума. И как показывает практика, с возрастом это никак не коррелируется, это можно уметь и в 17, и можно не уметь и в 71.
Две недели с Женей были и остаются одним из самых ярких впечатлений в моей жизни, эти две недели были очень насыщенными. На фото выше мы на экскурсии в Псково-Печорском монастыре, Жене там приглянулся какой то незамысловатый серебряный крестик. Она уехала в Питер за пару недель до окончания моего отпуска, и за неделю до своего дня рождения. И я ломанулся своим ходом, а это было непросто, измерял сейчас на карте — 200 км, ломанулся одним днём за тем самым крестиком. Впрочем, если мне не изменяет память, подарить его Женьке мне так и не удалось, мы больше так и не увиделись.
Когда в нашу жизнь вошёл его величество интернет и ихнее величие одноклассники.ру, я нашёл там Женьку, благо найти человека с такой фамилией не то что в Питере — во всём мире не так сложно. Ничуть не изменилась, и сейчас, каюсь, снова заглянул, вот ведь они ведьмы, как так умудряются сохраняться…
В тот день, когда я поехал в Питер вручать подарок, обратно я вернулся далеко за полночь. Как сейчас помню, последняя электричка из Питера прибывала в Лугу около трёх ночи, и до того я один раз имел удовольствие пройтись от Луги до дома отдыха пешочком в глубокой ночи, что заняло то ли час, то ли два по заснеженной дороге. Посему, когда после неслучившегося подарковручения я прибыл на вокзал, то и решил перекантоваться на нём до утра и дождаться рейсового автобуса.
В очередной раз вдоль и поперёк облазив скромный лужский вокзал, в тоске и унынии подошёл я к единственному торговому предприятию, открытому в ночи в здании вокзала и окрест, то бишь к коммерческому киоску, дабы прикупить то ли бутылочку пива, то ли шоколадку. По ту сторону стекла я узрел паренька явно неформального, как говорилось в 80-е, виду, и если не ошибаюсь, в футболке горячо любимого мною «Anthrax».
Стоит ли говорить, что остаток ночи пролетел незаметно, да и на рейсовый автобус я пошёл совсем не на первый, а лишь после того, как отправил Саню, моего нового знакомого в футболке «Anthrax», домой, отсыпаться. Какое то время, пару лет, мы даже переписывались самыми настоящими письмами, у меня до сих пор они остались, и даже фото с его свадьбы. Вот он, слева, а справа ещё один такой же долбанутый, мы на платформе лужского вокзала, и по нам и не скажешь, что по Цельсию на улице около минус 20:
И вот ещё одна из историй, коей я частенько потчую моих новых знакомых. По истечении срока пребывания в лужском доме отдыха я приехал в Питер. При том заранее купленный обратный билет до Москвы вынуждал меня бомжевать три дня. Зачем же я купил обратный билет на три дня позже выезда из дома отдыха? Затем, что у меня был план.
План был следующим: на тетрадном листке я построчно записал известные мне питерские достопримечательности, которые нужно было посетить. План был очень объёмным, и в соответствии с ним в Русском музее я провёл около часа, при том, что после того понял, что на его детальное изучение нужно несколько дней, а Эрмитаж в прямом смысле пробежал за пару часов, а на него, соответственно, нужно пару недель. А я на все пункты, в том числе Кунст Камеру и прочее, потратил три дня.
И одним из пунктов было посещение Финского залива, ну, дескать я видел Балтику, в плане можно ставить галочку. Так удачно сложилось, что ставить галочку я поехал в мой первый день из трёх перед убытием в Москву. Ничего, кроме заснеженного поля, среди которого восседали любители зимней рыбной ловли, я не увидел, но с облегчением поставил таки в плане галочку, и вознамерился уже было проделать обратный путь к ближайшей станции метро.
Тем временем Провидение не теряло времени. Прямо на берегу Финского я столкнулся с жителем близлежащего жилого массива, выгуливавшего собачку, с которым у меня завязался разговор, причём не по моей инициативе. Это сейчас я бы обворожил его и наглым образом проник бы в его жилище. А в тот студёный февральский день мой новый знакомый, узнав, что я из Москвы, поинтересовался:
— Вы в какой гостинице остановились?
— Да ни в какой, на вокзале ночую.
Да, кстати, соврал, это был не первый мой день в Питере, я приехал днём раньше, и вполне прекрасно заночевал на вокзале с кулаком под щекой, выспался, и всё было замечательно, ах, молодость, ты прекрасна! Но моего собеседника такие подробности моего визита в северную столицу жутко расстроили:
— Да как же так то, на вокзале? Это не дело! Пойдёмте ко мне домой, поживёте пару дней у меня.
Удивительные были времена! Спустя каких то пару лет в такой ситуации я бы подумал, что меня наклофелинят, отымеют и расчленят, а мой внезапный знакомый даже если бы и решился позвать меня в гости, сфотографировал бы мой паспорт, разослал бы фотографии куда следует, и ночью сжимал бы под подушкой рукоятку мачете.
Но это было лишь начало лихих 90-х, самое начало 1993-го, и всё было совсем по другому. Самое удивительное, что я и сам готов примириться с тем, что это просто стариковское нытьё и пассеизм, но даже мои старшие жёлуди не сговариваясь твердят, что хотели бы жить в 80-е и 90-е.
Оставшиеся дни я прожил у моего нового знакомого — как же жаль, что я ни адреса не помню, ни телефон не записал — и это была обычная «двушка» с семьёй из трёх человек: мой «приютитель», его жена и дочка, и все они на время моего пребывания переместились ночевать в одну комнату, а мне предоставили другую. Я, правда, сделал «ответный ход», снял подушки с кресел и спал на полу на этих подушках, при том, что диван пустовал. Вот такие были взаимные «раскланивания», кто кого переинтеллигенствует. А ещё я сбегал с утра пораньше и возвращался ближе к полуночи, дабы, как мне тогда казалось, никого не стеснять.
Такой была моя первая поездка в Питер, мой первый настоящий взрослый отпуск, и мой первый, да собственно, и последний, «курортный» роман. Но самый главный роман случился с этим прекрасным городом, как сейчас помню, я стоял у окна в коридоре вагона, и когда поезд тронулся — я заплакал. Мне так не хотелось оттуда уезжать…
Тогда я ещё не знал, что меня ждут ещё несколько поездок в Питер, весёлых, ярких, запоминающихся, как например эта, с саксофоном на Дворцовой. Но тогда я уезжал от Жени, в которую был безумно влюблён, от невероятно яркого и позитивного Саши, и разумеется от параллельно-перпендикулярного города, в который влюбился с первого вдоха, который сделал ступив на платформу Московского вокзала.
Кстати, он был тогда полной копией Ленинградского в Москве, и в 1993-м даже бюстик Ленина и там, и там стоял в одном и том же месте, абсолютно одинаковый, что ввергало пассажиров в ступор по прибытию на любой из вокзалов.
1 Комментарий
Обсуждение закрыто.