Странно, никогда в жизни не видел человека, и уже не увижу, к сожалению, а он стал частью моей жизни. Года три назад, когда у нас с Майей Евгеньевной был период совместных вылазок на работу на автомобиле, мы как раз попадали на утреннее шоу Бачинского и Стиллавина на Радио Максимум, дружно ржали над их моче-половым юмором, как его очень верно обозвал в своё время Коля Фоменко.
Мне очень нравилось слушать генкины рассуждения, когда ему наконец удавалось встрять в серёгин трёп; его мироощущение было очень близко моему, он хорошо говорил, говорил так, как хотел бы я сказать, если бы рассуждал на эту же тему, но не смог бы так же хорошо построить фразы, как он их строил.
Он даже пару раз ответил на мои письма, отправленные на Радио Максимум, а один раз на тему моего письма о визите Бачинского к проктологу Стиллавин развёл стёба на целое утро, а мы с Майкой как назло в этот день проспали и потом расспрашивали знакомых, как Гена с Серёгой обсуждали моё письмо.
И уж в довершение всего так получилось, что Гена пригласил играть на свою свадьбу майкиного отца, он, кстати говоря, очень серьёзный джазовый музыкант, неплохой выбор. В-общем, плотно вошли Гена с Серёгой в нашу жизнь.
И тут на тебе. Я, в принципе, достаточно равнодушно отношусь к фактам смерти публичного человека, «ах, ох, как же так», а что «как же так»? Всех ждёт один конец, почему бабушка из соседнего подъезда не достойна такого же внимания, она тоже хотела жить, просто её в сто тысяч раз меньше народу знало. Но генкина гибель меня потрясла.
Человек, с которым я, можно сказать, общался, и который был мне близок; случись так, что он не был бы популярным человеком, знакомства с которым жаждут толпы народа, и мы были знакомы — не исключено, что мы были бы очень дружны. И вот, собственно, к чему я всё веду. Каждый раз, когда уходит такой человек — а ведь Гена ко всему прочему был набожным человеком — начинаешь верить, что Господь забирает к себе пораньше тех, кто уже зарекомендовал себя здесь.
Несправедливо по отношению к остальным, конечно, ведь даже если мы знаем, что человеку сейчас лучше, чем было здесь, нам всё равно плохо от того, что его нет рядом. Но с другой стороны, можно расценивать как посланное испытание. Именно так случилось со мной и моей сестрой, когда в возрасте христовом умер её супруг, причём не в одночасье, а долго и мучительно.
Похоронив его, будучи уже в зрелом возрасте, 22-х и 32-х лет от роду, мы покрестились. Не помер бы мой зять, неизвестно, сподвигло бы нас что на такое? И, кстати, Сашка, земля ему пухом, тоже был добрым и безотказным человеком. И все свои мучения перенёс безропотно, никого и ничего не проклиная, и ушёл из этого мира в 33 года… А Генке было 36, как и мне…
1 Комментарий
Обсуждение закрыто.