Моё детство

Это фото сделано самое позднее летом 1986 года, мы стоим в начале асфальтированной дороги, соединявшей Носовихинское шоссе и воинскую часть ВМФ СССР в Салтыковском лесу. О том, куда ведёт дорога, каждые сто метров напоминали нанесённые краской поперечные полосы с указанием количества метров от КПП, это была разметка для забегов матросиков на утренней физзарядке.

Начиналась дорога примерно там, где сейчас остановка 706 и 760 автобусов, через сотню метров при движении в область от дома номер 18, в котором я тогда жил, посмотрел на карте — сейчас она упёрлась бы точно в храм на Мирском. Сколько раз я прошёл по этой дороге, сотни, тысячи? Ведь немалую часть нашего детства мы провели на этой дороге и в лесу, в который она вела.

Летом мы купались в пруду на опушке леса, причём в этом же пруду купали коров из соседнего совхоза, и ничего, все остались живы, впрочем, за коров не отвечу. Если было холодно — мы ловили в нём на удочки ратанов. В глубине леса строили шалаши и копали землянки, и они стояли годами и никто их не трогал; хоть лес и небольшой, но кто тогда туда ходил? Новокосино ещё не построили, так что только мы, пацаны из Южного Реутова.

Зимой вдоль этой дороги мы выкапывали в снегу самые настоящие катакомбы, зимы тогда были совсем другие, снега выпадало на два и больше метра в глубину, поэтому в катакомбах можно было встать в полный рост. У каждого была своя комната, они соединялись в одну анфиладу. Но это было не все, у нас были и окопы, параллельно дороге, а на другой её стороне была такая же система коммуникаций наших противников.

Так что помимо строительства мы ещё и воевали, между нашими окопами были грандиозные снежные перестрелки и все это было чертовски здорово. Мы замерзали так сильно, что можно было продержать пальцы рук в пламени таблетки сухого спирта несколько десятков секунд и не почувствовать никакой боли. А когда я приходил домой, то вешал на батарею сушиться даже трусы — вся одежда была насковозь мокрой.

Весной, когда снег начинал таять, практически от Носовихи и до самого леса текли стремительные ручьи, и мы запускали в них кораблики, из чего мы их только не делали! Но чаще всего это был кусок пенопласта с мачтой из спички и парусом из обрывка тетрадного листа, и мы бежали за нашими корабликами, проваливаясь в снег по колено, это было очень захватывающе, и на финише штаны и обувка были опять же мокрыми насквозь.

Вновь приходило лето, и канавки по обочинам дороги, местами наверное и с метр в глубину, после дождей наполнялись водой и в них появлялись тритоны. Животина эта очень прихотливая, живёт только в хорошей воде, а она в канавках была даже с виду кристально чистой, тритоны были как на ладони, и мы завороженно наблюдали за ними и ловили их; несомненным успехом считалось поймать тритона так, чтобы он не успел отбросить хвост.

В одно лето начала 80-х на этой же дороге отец научил меня кататься на велосипеде. Держа заднее колесо между ног, чтобы велик не завалился набок, он водрузил меня на седло, потом взялся за седло, подтолкнул велосипед вперёд и побежал сбоку от него и по прежнему держась за седло. Я проехал наверное сотню метров, испытав невероятный восторг, и потом то ли затормозил, то ли упал, то ли решил обернуться; но помню лишь, что увидел отца далеко позади, уже успевшего закурить.

В этой статье я хотел просто написать про эту фотографию; про то, о чем написал выше — про дорогу и лес, и связанные с ними забавы, и про то, что через несколько лет на поле за нашими спинами на этой фотке вырастет первый московский микрорайон, построенный за МКАДом, и ставший мне таким родным; но теперь понимаю, что этим не обойдётся, ибо хлынул поток воспоминаний, географически уже выходящий за пределы поля и леса.

В начальной школе в лес мы ещё не выбирались; максимум, что позволяли себе, так это погонять на великах по вышеупомянутой дороге до леса. Одной из самых любимых игр была велосипедная «полиция и бандиты», личного транспорта почти ни у кого тогда не было, а у кого был, у тех железные кони стояли по гаражам, поэтому весь придворовый асфальт был полностью в нашем распоряжении.

Мы рисовали мелом на асфальте дорожную разметку, дорожные знаки, бандиты нарушали правила, а полицейские их ловили. Помню, уже лет пять как покойный дружок мой Миша Желтухин улепётывал от меня и доехал до дороги в горку на выезде на Юбилейный проспект, возле дома, в котором тогда был советский продуктовый, именуемый в народе Шанхаем, собственно, как и вся местность, в которой мы жили, между Носовихой, Юбилейным и будущими улицами Челомея и Южная.

Миша бесстрашно вылетел на горку, вскарабкался на вершину и помчал дальше, а я остановился перед горкой, и не потому что боялся её не осилить: с разгона на моём «Салюте» это вполне можно было сделать. Просто дальше горки для меня начиналась сумеречная зона, в которую я не боялся входить только с родителями, хотя это место было и остаётся всего то в какой то паре сотен метров от родительского дома.

Позже я уже начал самостоятельно ходить в Шанхай за хлебом, молоком и прочим нехитрым совковым провиантом, и тогда граница зоны расширилась до железной дороги и трех улиц, упиравшихся в неё: Цюрупы, Карла Маркса и ещё какой то коммунистической тематики. Это был частный сектор с деревянными домами, и на улицах были водяные колонки, из которых нагонявшись на великах в жаркий летний день, мы пили холодную воду и обливались с ног до головы. Сейчас на этом месте расположен реутовский городской парк и первые дома микрорайона Новокосино-2.

Правее (если стоять лицом к Юбилейному и спиной к Носовихе ), ближе к железнодорожному переезду, на месте которого сейчас эстакада, соединившая Носовиху и Горьковку, была ещё одна улица, Коминтерна, это место именовалось Карагандой, про неё среди детворы ходили жуткие слухи и в первый раз я побывал там наверное уже в последних классах восьмилетней школы. Оказалось, премилое место!

Но вернёмся к нашим играм. Самой универсальной всесезонной игрой была конечно «войнушка». Ну, тут всё просто, немцы или американцы против русских; за русских воевали обычно лошары типа меня, а за немцев или американцев пацаны поавторитетнее.

У каждого дома имелось оружие из «Детского мира», в основном пистолеты, самыми крутыми были револьверы (как на фото) с пистонами, громко бабахающими при выстреле. Но войнушка по большей части случалась спонтанно по дороге из школы, поэтому за пистолет или автомат сходил любой толстый сук или доска.

— Тра та та та та! Я тебя убил!

— Тра та та! Я тебя тоже!

— Так я же тебя уже убил!

— А я из последних сил!

Пишу и смеюсь, до сих пор помню это наше излюбленное «из последних сил». Сук и фантазия, всё, ничего больше не надо было для счастья, никаких иксбоксов и айфонов. И вместо туннельного эффекта от компьютерной мыши у нас были сбитые об асфальт в кровь, до костей, локти и коленки, которые мы обеззараживали свежей тёплой мочой и листьями подорожника. И заживало всё, как на собаках безо всякого другого лечения!

Ещё одна летняя забава, вернее, забава любого неснежного времени года, это солдатики из использованных спичек, которых было в достатке вдоль бордюров, куда их сдувал ветер отовсюду, где их бросали закурившие папироску. Одна спичка — один солдатик. Помнится, я собрал целую армию из нескольких десятков набитых под завязку коробков, и когда болел и сидел дома один, устраивал масштабные сражения на всю квартиру, в трёх комнатах и на кухне.

Возвращаясь к лету, были ещё брызгалки: в пластиковые бутылки из под шампуня заливалась вода, в пробках вырезались дырочки, а если получалось, можно было ещё вставить в дырочку кусок шариковой ручки, тогда струя воды получалась точно направленной, ну и дальше понятно. Жарким летним днём не было лучше забавы.

Когда мы подвыросли и стали самостоятельнее и географически расширились, тогда к купаниям в лесном пруду добавились Горенки, это было самое любимое место, и самое доступное, две станции на электричке на Балашиху. Правда, что тогда, что сейчас, ходит она раз в час, и бывало что мы проходили по рельсам до Горенок или обратно пешком.

Потом добавилось Жёлтое озеро, опять же две остановки до Салтыковской и там пешедралом полчаса, хотя бывало ходили туда пешком через Николо Архангельское кладбище. И потом приплюсовались косинские озёра, вот не помню, на 706 что ли ездили, он тогда по моему по МКАДу ходил. И ещё Терлецкие пруды в Ивановском, туда ездили на 509-м автобусе от станции Реутово, с северной стороны.

Осень начальной школы запомнилась тем, что по дороге в школу было жутко грязно. Первые два класса я проучился ещё более менее близко от дома, в старом здании шестой школы, на её месте сейчас стоит дом 13 по Южной. А вот в сентябре 1980-го мы начали обучение в третьем классе в новом здании уже средней школы номер шесть в начале Юбилейного проспекта.

Вот дойти туда от нашего дома на Рабочей улице — да, да, когда то наш дом 18 по Носовихе был номер 38 по Рабочей — это была настоящая Одиссея. Строились новые дома на Котовского и Юбилейном, всё перекопано, и пока я доходил до школы, брюки без преувеличения были в грязи по колено, да, аккуратизм это не моё.

Когда грязь подсыхала, она прямо в классе начинала отваливаться кусками, это было некомильфо, да и каждый раз отшоркивать высохшую грязь мне было лениво, и тогда перед выходом из дома я начал закатывать брючины до колена, в таком виде топал до школы и уже в раздевалке возвращал брючное статус кво.

Помню, что по этому поводу надо мною все дико угорали, и по моему самая острая на язычок, моя одноклассница и соседка по дому с пятого этажа, Юлька Сидорова, каждую осень завидев меня в таком виде первый раз, кричала:

— О, смотрите, Дубов опять начал рыболовный сезон!

Когда мы немного подросли и засматривались киноприключениями Д’Артаньяна Боярского, мы становились мушкетёрами. Это было проще простого: шпаги делались из орешника, гибкого и крепкого, а гарды из мягких пластмассовых крышек от трёхлитровых банок, и это всё, что было нужно для начала службы в чине мушкетёра французского короля.

Сколько сейчас ещё всего вспомнилось! Мы жевали гудрон, заменявший нам жевательную резинку, кидали в лужи карбид, который при взаимодействии с водой начинал страшно шипеть и «дымиться», плавили на кострах в консервных банках свинец из аккумуляторов, и заливая им самодельные формочки из глины, делали себе пистолеты, по весу и фактуре уже гораздо больше походившие на настоящее оружие.

Всё это мы находили на помойках или тырили на стройках, благо южная часть Реутова тогда активно застраивалась. А, оконная же замазка ещё с её незабываемым специфическим запахом, вот тоже не помню, что мы с ней делали. Из разноцветной телефонной проволоки плелись фенечки, подобные тем, что сейчас делают из готовых специальных наборов резиночек и станков для плетения, а из трубочек от капельниц — рыбки и чёртики, вот почти такой, хоть и не мною сделанный, был у меня:

Когда мы были совсем мелкими, делали парашюты из тетрадных листов и ниток, вместо парашютиста подвешивался или игрушечный солдатик, или любой балласт, выбрасывать их с седьмого этажа было очень увлекательно.

Стали постарше — начали посещать клуб авиамоделирования через дом от моего, в торце «розового» дома на Котовского. Я разумеется вскорости это дело забросил, ничего так и не построив, а вот более терпеливые по выходным запускали свои модели аккурат напротив наших окон на поле за Носовихой (которое будущее Новокосино), до сих пор хорошо помню звук их моторчиков.

Потом пришло время ракет из селитровки. Газеты пропитывались селитрой, не один день сушились, потом из этих газет клеились ракеты, как полагается с оперением. Для придания нужного вектора использовался металлический прут, он втыкался в землю и служил направляющей, на ракету сбоку приклеивались два ушка, которые насаживались на эту направляющую.

Наши селитровки поджигались снизу и как настоящие ракеты стартовали за счёт исторгавшегося пламени, самые удачные экземпляры взлетали достаточно высоко, выше наших двух девятиэтажек номер 18 и 19. Правда, иногда что то могло пойти не так; помню как один раз ракета соскочила с направляющей и на высоте около метра параллельно земле полетела в нашу сторону, вот визгу то и потом смеха было!

Ещё мы увлекались подрывным делом. Начинали с бомбочек из «серы» с головок спичек, на одну бомбочку уходил наверное целый коробок, благо стоил он 1 копейку. Счищенная сера высыпалась на центр тетрадного листа, который затем складывался по какой то особой схеме, и в результате получалось что то навроде бандероли, длиной и высотой в два раза меньше спичечного коробка.

По центру этой «бандероли» гвоздём аккуратно выковыривалась дырочка, так, чтобы была видна сера; к этой дырочке прикладывались две-три спички, так, чтобы головки с серой совпали с ней, и затем спички фиксировались несколькими оборотами обычных ниток. Всё, бомбочка готова!

Далее нужно было дождаться, пока стемнеет (в темноте взрыв смотрелся гораздо эффектнее, чем днём), чиркнуть привязанными к бомбочке спичками по торцу спичечного коробка; по тому, что с «серой», и одновременно отбросить бомбочку в сторону и вверх.

Того времени, что бомбочка летела, хватало ровно на то, чтобы «детонатор» из спичек загорелся и передал горение содержимому «бандероли», и — бабах! — можно было насладиться вспышкой пламени и грохотом взрыва.

И вот только сейчас, когда я написал про грохот, я засомневался. Похоже я ошибся, и бомбочки с серой были достаточно безобидными. А вот бомбочки, начинённые смесью магния и марганцовки, те да, были гораздо мощнее и эффектнее.

Ну, то есть сначала мы баловались серными бомбочками, это скорее были петарды, чем бомбочки. Когда же у нас начались занятия УПК и появился доступ к магнию с ЦКБМ, ныне НПО Машиностроения, наш реутовский «почтовый ящик», как в совке именовались оборонные предприятия, ситуация в корне изменилась.

Смесь перманганата калия, он же обычная аптечная марганцовка, и наструганного напильником магния (а процесс стругания был куда более трудоёмким, нежели добыча серы с головок спичек) придавала взрыву бомбочки с такой начинкой эффект максимального приближения к взрыву боевого заряда, и вот там да, вспышка и грохот были ого-го.

Несмотря на малый запас времени до срабатывания «детонатора», в руках такие бомбочки никогда не взрывались. А вот с бомбочками из баллонов, которые продавались для сатурации сифонов углекислым газом, с теми лучше было не рисковать.

Баллоны хоть и были небольшими, где то с патрон от АК-47, газ находился в них под давлением, потому стенки баллонов были толстыми, и при взрыве они становились настоящими бризантными зарядами, и с их помощью мы расправились с моей коллекцией пластмассовых моделей танков и самолётов, кстати, ещё одно увлечение, сколько лет я их собирал и клеил!

И уж если говорить о бомбочках, то нельзя не упомянуть о самой первой, с которой начинал каждый пацан. Попробовал сейчас на память собрать, не смог, пичалька, пришлось гуглить. Такими бомбочками очень весело было кидаться в прохожих, и хоть бомбочки и были практически безвредными, одновременно было и весело, и страшно, а вдруг засекут, из какого окна кидали? Не всем нравилось, что на них выливалось пол стакана воды :) Вот, моими руками только что сделанная:

Ну и ещё по мелочи. Ещё одним развлечением было класть на железнодорожные рельсы монетки и гвозди, из первых после поезда получались абсолютно гладкие круги, из вторых практически ножички. Использованные электроды тоже часто шли в ход, в частности как вышеупомянутые направляющие для ракет. А трансформаторы не знаю зачем потрошились ради вот таких вот штуковин, вроде они хорошо летали:

Пугачи! Они были популярны перед «бомбочным» периодом, вот нагуглил, как они выглядели, это хоть и новодел, но принцип тот же: заглушенный с одной стороны кусок полой трубки от системы охлаждения холодильника, и забитый с другой стороны серой от спичек; гвоздь чуть меньшего диаметра, вставленный в эту сторону трубки и загнутый со стороны шляпки, жгут, ну и дальше интуитивно понятно :)

И наконец о последней весьма небезопасной забаве, как это только никто из нас без глаза не остался… Почему то был уверен, что в какой то статье подробно написал о ней, прошерстил сейчас альвареса, но так и не нашёл ни одного упоминания о духарях, как мы называли пневматические ружья, собранные из велосипедных насосов и трубок от системы охлаждения домашних холодильников.

К обычному деревянному бруску прикручивался велосипедный насос, отрезался прямой участок трубы от холодильника, на одном её конце нарезалась наружная резьба, такая же, как и внутренняя в дырке насоса, в которую вкручивался шланг для накачивания велосипедных камер. Соответственно, при сборке духаря вместо шланга в насос вкручивалась эта трубка, и с этого момента она становилась уже стволом ружья.

Два конца резинового медицинского жгута из аптеки крепились по бокам бруска, по сути служившем прикладом, а середина жгута крепилась к рукоятке поршня насоса. Длина жгута была такой, что при начале хода поршня по направлению из насоса, жгут начинал натягиваться и при достижении поршнем крайнего положения рукоятка насоса зацеплялась за конец приклада, противоположный стволу.

Поскольку «объясняла» из меня тот ещё, да и забыл, как была устроена система спуска, нарыл вот толковую картинку, где 1 это трубка/ствол, 2 — цилиндр насоса, 3 — жгут, 5 — шток поршня (на левом конце поршень, на правом рукоятка), 6 — приклад, 7 — спусковой крючок. На схеме видно как рукоятка зацеплялась за приклад; ну и понятно, что спусковой крючок сбрасывал рукоятку и натянутый жгут резко загонял поршень по направлению к стволу, создавая в нём воздушный удар.

В качестве пулек использовался пластилин: скатывался шарик, его нужно было послюнявить, иначе шарик мог застрять в стволе, плюс к тому слюна в качестве смазки была нужна для обеспечения герметичности, чтобы воздух не просачивался между пулькой и стволом, и выстрел был мощнее. Смазанная пулька вставлялась в дуло ствола, после чего надо было резко оттянуть рукоятку насоса так, чтобы поршень прошел весь цилиндр насоса и засосал пульку в самое начало ствола, к концу, вкрученному в насос.

Пульки из одного пластилина летали недалеко, поэтому для достижения максимальной дальнобойности мы закатывали в пластилин самую настоящую охотничью дробь, вот такими зарядами духари стреляли на несколько десятков метров. Но попадания такими пульками по открытым участкам кожи были довольно таки болезненными, а уж при попадании в глаз с десятка метров думаю можно было остаться и без оного.

Поэтому у нас было чётко оговорено — в голову не стрелять; но ведь пуля дура, да и ворошиловскими стрелками мы не были, так что куда только не попадали! Вот же идиоты, вполне реально было остаться без глаза, как только бог уберёг… Зато сейчас так интересно вспоминать наши войны среди траншей и кабин санузлов на том самом поле, где во второй половине 80-х вовсю шла застройка Новокосино.

Если ты промахивался и пуля попадала в землю или песок, то они взрывались, прямо как в кино, вверх подскакивал фонтанчик земли или песка. Ещё помню, как сныкался в кабине санузла, и с замиранием сердца смотрел в щёлочку, как мимо меня проходила пара бойцов из противоборствующей группировки, было реальное ощущение, что я на войне :) И да, один пацан с золотыми руками сделал шедевральный духарь: вырезал красивый приклад, обточил его, покрасил — не отличишь от настоящего ружья.

Что еще из запомнившихся уличных забав помимо всяческих вышибал и пряток? Командных игр в детстве я боялся, футбол было не моё, только позже его полюбил, в особенности за то, что можно было эффектно в падении ударить по воротам, и пусть вместо ворот запулить мяч в небо, зато получалось это у меня красиво :) А вот «сотку», когда всей толпой дружно по очереди пробивали по воротам, любил. На воротах правда стоять не любил :)

Зато обожал «ножички». Вроде бы было два варианта; в одном нужно было кидать ножик так, чтобы втыкаясь он отреза’л землю у соперников, а в другом надо было втыкать ножик в землю, изначально держа его острием на пальце, на ладони, на носу, на затылке и т.д. Самое простое было кинуть держа за рукоятку, и если ножик втыкался, ты рисовал на этом месте солдатика, а за броски посложнее можно было нарисовать танки, пушки и много чего ещё можно было заполучить в свой арсенал.

Да вот кстати отличная статья «Топ-20 небезопасных вещей, которыми развлекались дети в СССР»; почти все это моё, родное, из тех самых моих восьмидесятых. Из игр правда упоминаются только «ножички», а у меня была ещё одна любимая игра, называлась она «банка». Обычную консервную банку ставили на кирпич, все игроки вооружались палками, один был во’дой, все по очереди пытались сбить палкой банку, за сбитую банку полагали какие то преференции.

И вот когда все «отбросались», во’да должен был кого то осалить, но пока игрок не взял в руки свою палку, салить его было нельзя. Игра была не просто циклическая, как любая другая игра с меняющимися водящими, но и поэтапная: с каждым коном игрокам в зависимости от их успехов добавлялись новые преференции и сответствующие им воинские звания.

Кстати, вот по поводу нелюбви к командным играм я соврал! Футбол мне почему то в принципе не нравился, не только играть, но и смотреть его не нравилось, зато хоккеем я засматривался ещё в начальной школе, не пропускал ни одной трансляции игры любимого ЦСКА, не говоря уж об играх нашей сборной, помню даже рисовал хоккейные баталии. И хоть на коньки только недавно старший сын меня поставил, в хоккей я играл, без коньков, и даже на воротах стоял с удовольствием.

Одно из самых увлекательных занятий было коллекционирование. Всё началось с фантиков от жвачек, потом пошла нумизматика (это было самое интересное) и фалеристика (только слова этого мы тогда не знали), коллекционирование значков. Несмотря на то, что это те самые значки, которые молодняк сейчас прикалывает на свои рюкзаки, сейчас наверное никто и не поймёт, как это, собирать значки. А у нас были специальные альбомы с поролоновыми (!) страницами, для прикалывания на них значков.

Потом начались почтовые марки, для них тоже продавались специальные альбомы. Ларьков «Союзпечати» в Москве и даже в области было натыкано тогда на каждом углу, но в них продавали не только «Правду», «Советскую Россию» и «Известия», но и тематические наборы марок: спорт, география, много чего ещё, как же божественно пахли эти наборы! А ещё поскольку отец как подполковник СА неплохо зарабатывал, мне было доступно ещё одно недешёвое и шикарное хобби.

Перелопатил сейчас в сети кучу фоток, убил на это кучу времени, пока не наткнулся наконец на эту фотку, про которую могу с уверенностью сказать — да, именно такой набор у меня был, абсолютно точно, помню эти вагончики и локомотив с волшебно светящимися в темноте фарами от гэдээровского Piko, за продукцией которого мы на отцовской служебной 21-й «Волге» иногда ездили в «Лейпциг» в Тёплом Стане, и эти моменты я помню до сих, и не только потому, что это были дни памятных покупок.

Да, итогом этих поездок стала нехилая коллекция; помимо других локомотивов и вагонов у меня были стрелки, семафоры, а ещё вокзалы, пакгаузы и платформы, которые надо было самому собирать или склеивать, не помню. И вот ведь немецкий педантизм: в составе таких наборов была даже газонная травка из мелкого зелёного поролона, который надо было насыпа’ть на предварительно смазанные клеем поверхности ландшафта, на которых должен был «расти» этот поролон.

Но ещё я до сих пор помню о тех днях, потому что в «Лейпциг» надо было долго ехать по какой то дороге, и только позже я понял, что это был МКАД, сколько в нем тогда было, четыре полосы? Вроде не больше, а уж отбойником посередине еще и не пахло, почему МКАД тогда и звали «дорогой смерти». Покататься на машине для любого пацана было тогда счастьем, а уж мне то вместе с отцом, которого я не особо и видел! Так что эти поездки были просто тройным праздником.

Наша Мекка, кинотеатр «Чайка», центр мира реутовских пацанов первой половины 80-х. Советский боевик «Пираты 20 века» с самым настоящим советским каратистом (каратэ было тогда запрещено) Талгатом Нигматуллиным, советская же фантастика «Через тернии к звёздам»; разумеется, ни от какого наикрутейшего современного фильма я не получал столько впечатлений, сколько получил от этих лент в неискушённом наивном детстве.

Как получил и от голливудского «Convoy» с практически голой актрисой в одном эпизоде и потому 16+, и ради которого мы, малолетки, каким то образом всё равно умудрились просочиться на сеанс мимо суровых билетёрш. Штатовский же «Hangar 18», кстати, пересмотрел его недавно, такая редкостная дичь, но момент, когда кресла с инопланетянами поворачиваются к зрителю, даже спустя почти сорок лет заставил меня снова вздрогнуть.

Ну и конечно же незабвенные игровые автоматы в фойе кинотеатра, в которые можно было порубиться перед началом сеанса. Была ещё какая то стрельба из ружья по уткам, автогонки с настоящим рулём, и что то ещё, но «Торпедная атака» была самой крутяцкой, надо было смотреть в перископ и выпускать торпеды по проплывающим в поле зрения кораблям, как сейчас вижу перед собой их силуэты и ощущаю некую мистическую атмосферу этой игры.

А на обратном пути мы заходили в «Молочный» на пересечении Ленина и Калинина, и пили там сок, разлитый вот по таким хреновинам. В ассортименте обязательно были томатный и яблочный и какой то третий, не смог вспомнить какой; опросил сейчас одноклассников в нашей конфе в вотсапе, говорят, ещё были виноградный, сливовый и даже берёзовый, а ещё подсказали, что был ещё в продаже молочный коктейль, как я мог забыть про эту вкуснятину!

Иногда я задаю, вернее раньше задавал себе вопрос, а теперь не задаю, потому что уже есть ответ; так вот, задавал я себе стандартный вопрос, жалею ли о чём то, что в жизни сделал или не сделал? И я давно уже для себя понял, что нет, не жалею, и даже чего было плохого и чего можно было избежать, всё пошло на пользу. Так что нет, всё сложилось, как сложилось, и слава богу, вот от чистого сердца давно уже это говорю.

Но сейчас, написав эту статью, я понял, что пожалеть все таки есть о чём: о том, что не подарил своим детям кусочек своего детства. Да, мы не смогли бы попить кваса из большой жёлтой бочки на колёсах и поиграть в «Торпедную атаку», это уже из чисто технически недоступных опций, а игрой в «банку» или «ножички» детей «Minekraft-а» и «Butterfield-а» уже наверное не увлёк бы.

Но я жалею, что не взорвал с ними что нибудь, не смастерил руками, да много чего можно было сделать из перечисленного в этой статье, и в целом жалею, что фактически с ними не общался. Конечно, это не мешает мне сейчас быть моим уже взрослым детям хорошим другом и быть с ними на одной волне, но было бы куда круче, если бы при словах «Урри, Урри, где у него кнопка?» мои дети начинали бы улыбаться; также, как сейчас улыбаюсь я :)

.

Вот кстати молодым родителям на заметку; если не взрывать бомбочки и обойтись чем побезопаснее, то на этот случай есть вот такой очень интересный список. Многое из этого тоже родом из моего детства и я не уверен, что хотя бы про половину из этих дел мои дети хотя бы слышали. Ладно, хорош рефлексировать, с внуками обязательно наверстаю… ну, надеюсь, что мне их доверят, ибо со своими младшими я творил вот такое :)