На стыке тысячелетий работал я в славном ИИСе, что свёл меня с очень яркими персонажами, и пусть я не проработал там и четырёх лет, но и годы те были самыми яркими в моей жизни, во многом благодаря этим самым персонажам; сколько о них уже написано, и сколько наверное ещё напишу! Тем более, что с самыми яркими общаюсь до сих пор.
Числился тогда в нашем иисовском автопарке автомобиль ЗИЛ-131, за рулём которого довелось и мне посидеть, и не просто посидеть, а поездить и порулить; ух, хороша была машина! За этим то рулём и запечатлён я на снимке, опубликованном в статье «ГАЗ-2401». А эта статья о том, как поехал я на этом ЗИЛе на помойку, правда в качестве экспедитора.
В начале нулевых можно было приехать на одну из официальных городских свалок, заплатить на месте денег, и вывалить там полный грузовик мусора. Тогда уже существовали службы по вывозу мусора, но хозяева ИИСа были весьма прижимистыми чувачками, посему во избежание лишних трат мы вывозили мусор со склада своими силами.
ИИС арендовал площади у ЗВИ, Завода имени Владимира Ильича, бывшего Файнциммера, на территории которого гражданка Каплан всадила из револьвера в этого самого Ильича две пули. И как в начале 20-го, так и в начале 21-го веков, завод этот находился между Зацепским и Даниловским валами.
Таким образом ближайшей свалкой к месту дислокации ИИСа была свалка в Саларьево, в нескольких километрах от МКАДа по Киевскому шоссе. Вот туда то в один прекрасный зимний день я и выдвинулся в качестве экспедитора на вышеупомянутом ЗИЛе, под завязку забитом складским мусором.
За время поездки прекрасный зимний день быстро перетёк в прекрасный вечер, и в Саларьево мы приехали, когда на город уже опустился мрак. И сейчас это не красивая фигура речи, но красное словцо для пущей выразительности: то, что было дальше, навсегда врезалось в мою память, настолько впечатляющим оно было.
131-й ЗИЛ отличается повышенной проходимостью, поскольку есть в его трансмиссии пониженная передача, позволяющая не глохнуть мотору при скорости в несколько километров в час. Это кажется невероятным, но такие «зилки» могут ехать медленнее идущего пешехода, я лично проверял.
Соответственно, и большие углы наклона для них не проблема, а для свалки в Саларьево — не знаю уж, как на других — это было особенно актуально, потому как выгрузка производилась на вершине свалки, представлявшей собою достаточно горизонтальное и плоское плато, до которого предстояло проехать несколько десятков метров по склону свалки.
Мне же эти десятки показались сотнями, а время подъёма наверх — бесконечно долгим. У меня было ощущение, что мы поднялись уже на несколько километров выше уровня моря; уж не знаю, что меня так дезориентировало, но мне так видится, что критически малая скорость передвижения нашего 131-го, да ещё и в кромешной темноте.
На «плато» оказалось в каком то смысле повеселее: его территорию освещали костры, которые разжигали обитатели свалки. И скажу я вам, в те годы на саларьевской свалке можно было смело, безо всяких дополнительных декораций и статистов, снимать любое самое изощрённое кино постапокалиптической тематики.
Только представьте себе: во мраке ночи посреди гор мусора неспешно снуют туда сюда какие то тёмные личности, силуэты которых озаряются светом беспорядочно разбросанных там и сам костров, и повсюду взгляд натыкается на бог весть из чего, но в основном из деревянных паллетов построенные не то шалаши, не то домики.
И над всем этим великолепием громко каркает вороньё, дополняя такой вот звуковой дорожкой жуткую постапокалиптическую картину. Когда я выпрыгнул из кабины и оценил весь цимус этой атмосферы, честно скажу, мне стало сильно не по себе. Фредди Крюгер, конечно, не мерещился, но-о-о… выгрузка мусора была произведена в кратчайшие сроки.
Слово «Саларьево» с тех пор вызывало у меня тихий ужас, поэтому когда минувшей осенью я поехал на дачу к RN, той самой расистке и жене грузина, фантазия рисовала мне самые разные картины, ибо путь на дачу лежал через метро Саларьево и далее на автобусе. Что же я увидел, когда вышел из метро?
А увидел я самую настоящую Москву, её непонятный замкадный аппендикс ТиНАО. Да, Москву недостроенную, с кучами строительного мусора, но тем не менее с очень вменяемым транспортным узлом Саларьево, с хорошими трассами со звукоулавливающими щитами и благоустроенными остановками общественного транспорта.
И да, фото я сделал неспроста именно с такого ракурса — на заднем плане отчётливо виден холм, «плато» которого надолго поселило в моей памяти тихий ужас. А ныне это законсервированный полигон ТБО «Саларьево», возле которого вырос очередной московский «человейник», над крышами которого заходят на посадку во Внуково пассажирские авиалайнеры.
Кстати, дача моей подруги RN оказалась в пешей доступности от конечной остановки московского автобуса, в получасе езды от метро Саларьево. Это конечно не дача друга моего старшего жёлудя, до которой сорок минут пешком от метро Новокосино, да и там не дача, а круглогодично жилой дом. Но все равно для дачи очень и очень неплохо; а ведь когда то доехать оттуда до метро Юго-Западная было целой эпопеей.
И ещё раз кстати: славный ИИС после того, как я закончил работу в нём и продолжил свою карьеру в уже не менее славном NewsOutdoor, протянул недолго и развалился через несколько лет, после того, как при невыясненных обстоятельствах был убит один из его соучредителей, тело которого нашли на подмосковной трассе, неподалёку от его джипа с незаглушённым двигателем.
Не я один уверен, что именно на нём и держался весь тот бизнес, ибо двое других соучредителей в моём понимании были чистыми авантюристами, а авантюризм приносил свои плоды в девяностые, когда они занялись бизнесом, но уж никак не в нулевые и позже.
И когда грянул кризис 1998-го года, Сергей Евгеньевич — да, да, у нас с ним разные только фамилии — посчитал все активы фирмы и отчитался перед зарубежными поставщиками, дескать, при любых раскладах мы с вами со всеми расплатимся, после чего их доверие к ИИСу сильно выросло.
И напоследок всплывшая сейчас в памяти история. Я принимаю фуру с товаром, как в качестве замначальника склада по накладной, так и в качестве карщика, как же я виртуозно управлял электрокаром, ах! И вот в разгар работы звонит складской радиотелефон, база которого стояла в кабинете начальника склада:
— Склад!
— А где (называется фамилия начальника склада)?
— А кто его спрашивает?, — довольно таки грубо спрашиваю я, ибо идёт разгрузка и особо не до болтовни.
— Это (слышу фамилию Сергея Евгеньевича, соучредителя), — абсолютно спокойно отвечает мой собеседник. Надо сказать, выдержка у мужика была просто стальная.
Неловко получилось! С человеком, который платит тебе деньги, надо бы как то повежливее, но поздняк метаться, уже считай нахамил. Мне делается немного не по себе, и в растерянности я выдаю вот такое, над чем до сих пор смеюсь:
— Ой, Сергей Евгеньевич, извините, не узнал, богатым будете!
Сергей Евгеньевич, разумеется, и тогда уже не бедствовал, так что надо было наверное «наванговать» ему долгих лет жизни. Но увы, ему не суждено было дожить даже до моего полтинника.
