Как то раз завтракал я в компании TK, той самой, которой до сих пор «дарю» подарок на всю жизнь, и её мамы, Ирины. Как водится у всех нормальных людей, после сна TK капризничала и задирала меня по какому то пустяковому поводу. Но именно благодаря общению с TK я уже поднаторел в вопросе отражения таких атак — например, именно с ней открыл методику «у меня нет ответа на этот вопрос» — поэтому вполне успешно парировал все её выпады.
В какой то момент моё преимущество стало настолько очевидным, что TK пришлось призвать под свои знамёна ближайшего родственника, и она задорно запищала:
— Мам, ма-а-ам! Ты слышишь, что он говорит? Он со мной не согласен! Скажи ему, что он не прав!
Чтобы прочувствовать весь цимус того, что было дальше, надо быть знакомым с Ирой и хорошо её знать, посему попытаюсь нарисовать её портрет.
Невозможно узнать женщину, не войдя в её семью, не прожив в ней какое то время, и не увидев женщину такой, какой она бывает с домочадцами. В обществе, на работе, в транспорте — женщины везде в большинстве своём кажутся милейшими созданиями; везде, кроме своей семьи, где им не надо комильфотничать. В этой семье я был нередким гостем и видел Иру и невыспавшейся, и голодной, и уставшей, и приболевшей, но ни разу она не позволила себе ни на ком сорваться.
Она в принципе никогда не позволяла себе этого и всегда вела себя достойно, а я повидал её в самых разных ситуациях. И пусть самая запомнившаяся из них — как раз тот самый случай «вне дома», по которому вроде как нельзя судить о человеке, но сутки, проведённые с Ирой в Домодедово в декабре 2010-го, когда в Подмосковье пообрывались обледеневшие провода и тысячи людей мариновались в полностью обесточенном аэропорту без воды и еды, эти сутки заставили меня восхищаться терпением и выдержкой Иры, вполне достойными лучших английских традиций.
О достоинствах Иры можно сказать ещё много, это действительно уникальная дама, и повторюсь, я знаю этого человека не таким, каким он хочет казаться, а таким, какой он есть. Собственно, в нашем случае это один и тот же человек — Ира никогда и не пыталась казаться лучше (куда уж лучше), и это ещё один повод ею восхищаться. Но вернёмся к нашей с TK пикировке:
— Мам, ма-а-ам! Ты слышишь, что он говорит? Он со мной не согласен! Скажи ему, что он не прав!
Что случилось дальше, мы с TK вспоминаем со смехом каждый раз, когда нам доводится встретиться и пообщаться. Призвав на помощь маму, TK выжидающе смотрела на неё, ожидая её веского и авторитетного слова, а Ира и в самом деле всегда говорит дельно и по существу. Я тоже с интересом ожидал развязку, но Ира не спешила с ответом. Будто и не слыша нас, она крутила в руках кружку, словно видела ее в первый раз, и с любопытством разглядывала нарисованное на ней сердечко.
— Ма-а-а-ам!, — повторила TK, — ну скажи ему!
Не поднимая глаз и продолжая разглядывать кружку, Ира мечтательно молвила:
— А у меня сердечко!, — и это прозвучало так, как будто мы именно этим и занимались за завтраком, хвалились друг другу рисунками на кружках.
Я расхохотался, а TK возмущённо завопила:
— Мама! Ты что, с ним заодно, против дочери?!
Но Ира по прежнему невозмутимо любовалась кружкой. TK продолжала возмущаться тем, что родная мать придержалась нейтралитета, а я в очередной раз восхищался Ирой, на этот раз её мудрости и находчивости. Уж не течет ли в её жилах кровь какого нибудь знатного английского рода?
